О дятле - Сказки

Каяться и зарекаться хорошо, если помнишь слово свое и зарок, и, сделав раз худо, станешь вперед от худа бегать;

а коли клятва твоя и божба крепка только до вечера, а с утра опять принимаешься за то же — так и в добром слове твоем добра мало.

Дятел красноголовый лазил день-деньской по пням и дуплам и все стучал роговым носом своим в дерево, все доспрашивался, где гниль, где червоточина, где подстой, где дрябло, где дупло, а где живое место?

Стучал так, что только раздавалось во все четыре стороны по лесу.

К вечеру, глядишь, голова у красноголового разболится, лоб словно обручем железным обложило, затылок ломит, не в силу терпеть.

— Ну, — говорит, — полно, не стану больше долбить по-пустому;

завтра посижу себе смирно, отдохну, да и вперед не стану — что в том проку?

Закаялся и зарекся наш дятел, а наутро, ни свет ни заря, как только пташки в лесу проснулись да защебетали, дятел наш опять пошел долбить и барабанить по сухоподстойным пням.

День прошел, настал вечер — опять головушку разломило, и опять он закаялся — с вечера до утра, а потом опять принимается за то же…

Каяться и зарекаться хорошо, если помнишь слово свое и зарок, и, признав раз худо, станешь вперед от худа ходить;

а коли клятва твоя и божба крепка только до вечера, а с утра опять принимаешься за то же — так и в добром слове твоем добра мало.

Дятел красноголовый лазил день-деньской по пням и дуплам и все стучал роговым носом своим в дереве, все доспрашивался, где гниль, где червоточина, где подстой, где дрябло, где дупло, а где живое место?

Стучал так, что только раздавалось во все стороны четыре по лесу.

К вечеру, глядишь, голова у красноголового разболится, лоб будто обручем железным обложило, затылок ломит, не в силе терпеть.

— Ну, — говорит, — полно, не стану больше долбить по-пустому;

завтра посижу себе смирно, отдохну, да и вперед не стану — что в том проку?

Закаялся и зарекся наш дятел, а наутро, ни свет ни заря, как только пташки в лесу проснулись да защебетали, дятел наш опять пошел долбить и барабанить по сухоподстойным пням.

День прошел, настал вечер — опять головушку разломило, и опять он закаялся — с вечера до утра, а потом опять бывает за то же…